Роберт Хайнлайн - Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди]
Быть может, мне даже удастся обойти Фаусетта и дуриком просочиться оттуда на Гиперпространственные линии — случается, недостающих членов команды набирают там за пять минут до вылета. Если мне повезет, я не повторю своей ошибки — не стану требовать должности охранника порядка: официантка, стюардесса, горничная… Словом, ухвачусь за любую работу на корабле, лишь бы попасть в дальний рейс. А потом, когда я выберу для себя новое пристанище, я обязательно постараюсь попасть на тот же самый лайнер, но… уже в качестве пассажирки первого класса, раз уж по странной воле моего приемного отца мне предоставляется такая возможность…
Я оставила записку хозяину той мышеловки, что мы снимали, и стала соображать, что я еще должна сделать перед отлетом в Африку. Африку… Придется добираться через остров Вознесения или… Интересно, полубаллистики уже летают? Африка заставила меня вспомнить о Рыжике, Анне, Берте и добряке Крэсни. Может быть, я попаду в Африку раньше, чем они, но… Какая разница? Там, насколько мне известно, лишь в одном месте идет что-то вроде войны, и я постараюсь бежать от этого района, как от чумы… Чума! Я должна сейчас же дать знать о чуме Глории Томосаве и моим друзьям на Эль-5 — мистеру и миссис Мортенсон. Навряд ли, конечно, мои слова убедят их (как и вообще кого бы то ни было) в том, что эпидемия чумы разразиться через два с половиной года — я сама в это не верила. Но если мне все же удастся заставить задуматься некоторых ответственных чиновников хотя бы настолько, чтобы санитарные меры против крыс стали жестче, а медицинские проверки в космопортах перестали быть бессмысленным ритуалом, то это может… может спасти колонии в космосе и Луну. Вряд ли, конечно, но… Я должна попробовать.
Да, надо попробовать еще разок связаться с Тормеями и, если там пусто, отложить это до возвращения со Стационарного спутника (хочу надеяться!) из дальнего рейса. Конечно, можно позвонить в Сидней или в Виннипег со Стационарного спутника, но стоит это гораздо дороже, а я не так давно очень хорошо усвоила, что желать чего-то и быть способной это осуществить — не одно и то же.
Я набрала код Тормеев в Виннипеге, ожидая услышать в ответ обычное: «Набранный вами код временно отключен по желанию абонента». Но услышала я совсем другое:
— Дворец «Пиратская пицца»!
— Прошу прощения, — пробормотала я, — я неверно набрала номер.
После этого я набрала вторично — очень аккуратно.
— Дворец «Пиратская пицца»!
— Простите, что беспокою вас, — сказала я. — Я нахожусь в Лас-Вегасе и набираю код моих друзей в Виннипеге, но все время попадаю к вам. Видимо, что-то не так в компьютере, и…
— Какой код вы набираете? — осведомился дружелюбный женский голос.
Я назвала код Жана и Жанет.
— Все правильно, — подтвердила она, — это наш номер. Лучшая пиццерия во всей Британской Канаде. Но мы открылись всего десять дней назад. Вполне возможно, что раньше этот код принадлежал вашим друзьям.
Я поблагодарила ее, отключила связь и задумалась. Потом я набрала код виннипегского аэропорта, сильно надеясь, что мой дешевенький терминал с ограниченными возможностями может принимать видеоизображение не только из Лас-Вегаса, но и из более отдаленных мест, — в работе «Пинкертона» очень важно видеть лица расспрашиваемых. Как только мне ответил компьютер аэропорта, я сразу же потребовала дежурного офицера — в общении с этим аэрофлотским монстром у меня был опыт. Появившейся на экране женщине я объяснила:
— Я — Фрайди Джонс, близкая знакомая капитана Тормея и его жены. Из Новой Зеландии. Стараюсь дозвониться им домой, но ничего не выходит. Вы не могли бы не помочь?
— Боюсь, что нет.
— Вот как? И ничего не можете посоветовать?
— Простите, нет. Капитан Тормей подал в отставку. И даже забрал все, что ему полагалось по пенсионному обеспечению. Как я слышала, он продал свой дом, а стало быть, отправился в лучшие края. Единственный адрес, по которому с ним, быть может, удалось бы связаться, это адрес его зятя в Сиднейском университете. Но мы не имеем права сообщать этот адрес кому бы то ни было.
— Вы вероятно, имеете в виду профессора Федерико Фарнези из биологического факультета университета в Сиднее?
— Совершенно верно. Я вижу, вы в курсе.
— Да, Бетти и Фредди — мои друзья. Я познакомилась с ними, когда они жили в Окленде. Ну, что ж, я доберусь до дому, свяжусь с Фредди и через него найду Жана. Спасибо за помощь.
— Не стоит. Когда увидите капитана Тормея, пожалуйста, передайте ему привет от младшего пилота Памелы Херсфорд.
— Непременно передам.
— Если вы собираетесь домой, у меня есть для вас хорошие новости. Все рейсы полубаллистиков на Окленд полностью восстановлены. В течение десяти дней мы занимались лишь транспортировкой грузов, и теперь полностью уверены в безопасности всех наших рейсов. Сейчас всем пассажирам предоставляется сорокапроцентная скидка — мы хотим, чтобы все наши друзья вернулись к нам.
Я поблагодарила ее, сказала что, поскольку я сейчас в Вегасе, то вылечу из Вандерберга, и быстро отключилась, пока не пришлось придумывать новые отговорки.
Я снова задумалась: лететь ли мне сначала в Сидней, раз полубаллистики опять на ходу? Там был — раньше во всяком случае — еженедельный рейс из Каира в Мельбурн и обратно. Если теперь его нет, можно воспользоваться морем, или монорельсом — через Сингапур, Рангун, Дели, Каир, а потом Найроби, но… Это будет долго, дорого и ненадежно — возможны задержки на каждой пересадке и любые местные неурядицы. Может случиться, что я окажусь в Кении без гроша в кармане и мне не хватит денег, чтобы попасть на Стационарный спутник. Ладно, еще одна попытка — еще один звонок. Вряд ли, конечно, но — для очистки совести…
Я позвонила в Окленд и ничуть не удивилась, когда компьютер сообщил мне, что код отключен. Я прикинула, сколько сейчас времени в Сиднее, и позвонила в университет, но не через обычный справочный код, а прямо на биологический факультет — по коду, который мне удалось получить месяц назад.
Мне ответил знакомый голос.
— Привет, Айрин, — сказала я, — это Марджори Болдуин. По-прежнему пытаюсь отыскать мою заблудшую овечку.
— Господи! Милая, я честно пыталась передать от тебя словечко Фредди! Но профессор так и не появился у себя в кабинете. И вообще в университете. Он уехал!
— Уехал? Куда?
— Ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько людей хотело бы это знать. Мне вообще-то не положено говорить тебе об этом, но… Кто-то основательно очистил его кабинет от всех следов, и в квартире — ни единого волоска… Он просто исчез — и все! И никто не знает куда.
Я поблагодарила ее, отсоединилась и, поразмыслив, набрала код виннипегского бюро охраны «Волчья стая». С превеликими трудностями мне удалось добраться до человека, назвавшего себя помощником коменданта. Я честно сказала ему, кто я такая (Марджори Болдуин), где нахожусь (в Лас-Вегасе) и что мне нужно (найти своих друзей).
— Ваша компания, — сказала я, — охраняла их дом, пока он не был продан. Вы не можете сказать мне, кто купил дом или хотя бы через какого агента он был продан?
Вот тут мне бы очень хотелось не только слышать звук его голоса, но и увидеть физиономию!
— Слушай, сестренка, — буркнул он, — я чую легавого даже через компьютер. Пойди доложи своему начальству, что как они ничего не добились от нас в прошлый раз, так не получат ни черта и в этот.
Я удержалась от резкости и вежливо объяснила:
— Я не легавый, но я понимаю, что у вас есть причины мне не верить. Я действительно сейчас в Вегасе, и вы легко можете это проверить, позвонив мне сюда. За мой счет, конечно. Продиктовать вам код?
— Незачем.
— Хорошо. Капитан Тормей владел парой черных лошадей морганской породы. Вы можете мне сказать, кто купил их?
— Детка, сделай так, чтоб я тебя искал.
Что ж, Жан сделал правильный выбор: «Стая волков» по-волчьи охраняла интересы своих клиентов.
Будь в моем распоряжении время и деньги, я могла бы раскопать что-нибудь, лично съездив в Виннипег и в Сидней. Знать бы только… Ладно, забудь об этом, Фрайди, теперь уже ясно: ты потеряла их и осталась совсем одна. Хочешь увидеться с Рыжиком? Ввяжешься ради этого в войну в Восточной Африке? Но ведь Рыжик ради того, чтобы остаться с тобой, не пожелала не ввязываться в эту заваруху… Это тебе ни о чем не говорит? Да, это говорит мне о том, что я сама всегда знала, но не желала признавать: люди, другие люди всегда нужны мне больше, чем я нужна им. Это — твой самый большой недостаток, Фрайди, и ты прекрасно знаешь, откуда он возник и как к этому относился Босс.
Ладно, завтра летим в Найроби. Сегодня дадим знать о чуме Глории Томосаве и Мортенсонам, ночью как следует выспимся, а утром… Разница во времени — одиннадцать часов, так что надо рано вставать. И нечего волноваться и дергаться по поводу Жанет и всех остальных, пока не вернешься со Стационарного с твердым решением — на какую колонию отправляться. Когда вернешься, можешь потратить все, до последнего грамма на их поиски, поскольку, как только ты определишься с колонией, Глория Томосава возьмет все твои дела в свои прелестные твердые ручки.
